наркотики и новые войны
Великобритания вступила в войну с Китаем из-за торговли опиумом. Американские поборники трезвости использовали антинемецкие настроения во время Первой мировой войны, чтобы ввести сухой закон. Солдаты Третьего Рейха глотали миллионы таблеток метамфетамина во время блицкрига. Американские военные закрывали глаза на контрабанду героина антикоммунистическими союзниками в Юго-Восточной и Юго-Западной Азии. Колумбийские левые повстанцы и правые военизированные группы использовали торговлю кокаином для финансирования гражданской войны.
Все эти события, произошедшие в разное время и в разных странах, являются частью длительных отношений между психоактивными веществами и войной. Их сложная социальная взаимосвязь станет более понятной, если мы посмотрим на то, какую роль наркотики играют в войне. Разными путями и в разных формах наркотики создавали войны, а войны — наркотики.
война под кайфом
Психоактивные вещества (ПАВ) не имеют прямого отношения к войне, но они так или иначе использовались в большинстве войн. Это связано с теми эффектами, которые они оказывают, с простотой производства и транспортировки, а также с их малыми объемами. ПАВ тесно связаны с историей старых и новых войн, особенно шесть из них: алкоголь, табак, кофеин, опиум (и его производные — морфин и героин), амфетамины и кокаин.
Опыт войны является исключительно тяжелым и травматичным, поэтому неудивительно, что солдаты часто использовали наркотики для стимуляции или, напротив, для снятия психологического и физического напряжения. Государства допускали и даже поощряли подобный способ мотивации, вознаграждения или снижения порога восприятия участников военных действий. Наиболее ярким примером является массовое производство и коммерциализация амфетаминов.
Вторая мировая война стала первым крупным вооруженным конфликтом, в котором широко применялись синтетические психоактивные вещества. Метамфетамин был важным топливом для немецкой военной машины на начальных этапах Второй мировой войны, когда союзные войска были застигнуты врасплох беспрецедентной скоростью немецкого наступления на Францию в мае 1940 года. Генерал Граф фон Кильмансегг заказал 20 000 таблеток метамфетамина для 1-й танковой дивизии, партия была доставлена им в ночь на 10 мая. В ту ночь, когда немцы начали вторжение, никто из них не спал. Немецким солдатам хватило трех дней, чтобы добраться до французской границы. С апреля по июль 1940 года немецкие военнослужащие получили в общей сложности более 35 миллионов таблеток метамфетамина.
Японское правительство также заключило контракт на производство метамфетамина с фармацевтическими компаниями. Массово употребляли стимуляторы штатные военные пилоты, а также пилоты-камикадзе (последние принимали высокие дозы метамфетамина инъекционно). Кроме того, японское правительство выдавало метамфетамин рабочим оборонных предприятий. Японцы назвали стимуляторы «лекарством для поднятия боевого духа». Строгие довоенные запреты на употребление наркотиков были отброшены во имя военной необходимости.
наркотики и финансирование войны
Японской военной интервенции в Китай 1937 года предшествовала более мягкая опиумная интервенция. Вводя строгий контроль внутри страны и запрещая употребление опиума в немедицинских целях, Япония поощряла продажу опиума и его производных соседним странам, особенно Китаю. Тайвань, японская колония с 1895 года, и Корея, аннексированная Японией в 1909 году, долгое время служили южными и северными узлами для контрабанды наркотиков в Китай. А в 1930-х годах японское марионеточное государство Маньчжоу-го активно занималось выращиванием опиумного мака и производством героина. В 1930-х годах Япония ежегодно зарабатывала более 300 миллионов долларов на маньчжурском опиумном и героиновом бизнесе.
После начала войны в 1937 году японская армия получила контроль над большим количеством посевов опиумного мака. Это позволяло ей финансировать военную кампанию. Многие китайцы считали, что Япония, участвуя в торговле наркотиками, намеренно использовала опиаты в качестве оружия войны, стремясь подорвать волю жителей оккупированных территорий к сопротивлению. Однако японцы открыто оправдывали это банальной военной прагматикой: Кумагаи Хисао, исполняющий обязанности главы Showa Trading — фирмы, созданной японской армией в 1939 году — утверждал, что «армия использовала опиум как “ценное лекарство” для умиротворения жителей завоеванных территорий и приобретения продовольствия и других товаров у населения».
Иногда прибыль от продажи наркотиков использовалась для финансирования неофициальных действий во время военных кампаний. Так поступали, в частности, французы и американцы в Юго-Восточной Азии. Благодаря сотрудничеству с корсиканскими дилерами, которые доставляли опиум из Индокитая в Марсель, французы использовали опиумные фонды для выплат местным военачальникам в рамках кампании по борьбе с повстанцами на колонизированных территориях. Когда французы отступили после поражения в битве при Дьенбьенфу, Центральное разведывательное управление Штатов заняло их место, опираясь на уже сложившиеся отношения в сфере торговли опиумом, а также на унаследованную от французов инфраструктуру. По мере эскалации конфликта и затягивания войны во Вьетнаме антикоммунистические союзники в регионе получали прибыль от опиума и его производных, используя контекст холодной войны в качестве политической ширмы.
Сейчас государственная военная политика не зависит от доходов от продажи наркотиков, однако негосударственные вооруженные силы продолжают использовать их для финансирования своих военных целей. Наиболее ярким примером является Афганистан, а наиболее радикальным — Колумбия, где военизированные группы, занимавшиеся торговлей наркотиков, были полностью интегрированы в армейские структуры. Однако связи между современной войной и наркотиками часто искажаются, преувеличиваются и чрезмерно упрощаются. Утверждается, например, что наркотики были важнейшим военным ресурсом практически во всех недавних и продолжающихся конфликтах, однако объем их оборота не является значительным на фоне уклонения от санкций, нарушений эмбарго на поставку оружия, а также мародерства и кражи гуманитарной помощи.
наркотики после войны
Не только наркотики влияли на войну, но и война оказывала влияние на культуру наркопотребления. В частности, это касается послевоенного производства, законодательного регулирования и моделей потребления наркотиков. Например, после опиумных войн победа британцев открыла шлюзы для импорта еще большего количества индийского опиума в Китай. Одной из ответных политических мер была полная легализация отечественного производства в Китае в качестве стратегии импортозамещения. На рубеже 19/20 веков Китай был крупнейшим в мире производителем и потребителем опиума. Позднее, после революции в Китае, коммунисты устраивали облавы и казнили тысячи наркотогровцев. Китайская антинаркотическая риторика была вписана в более широкой революционной контекст: пропаганда транслировала, что выступать против опиума — значит выступать против иностранного империализма и капиталистического упадка. Употребление наркотиков, наравне с секс-работой и азартными играми, считалось
«капиталистическим пороком». Людей, употребляющих наркотики, принуждали делать выбор между лечением и тюремным заключением. К 1953 году внутреннее производство и потребление опиума было практически ликвидировано. Производство и незаконный оборот опиума были вытеснены из страны на юг через границу, в то место, которое позже стало известно как Золотой треугольник.
Войны часто приводят к всплеску проблемного употребления психоактивных веществ со стороны возвращающихся домой военных. С этим столкнулись солдаты всех стран-участников Второй мировой войны. Например, Япония пережила послевоенную эпидемию амфетамина — первую эпидемию наркопотребления в истории страны. Многие солдаты и фабричные рабочие, пристрастившиеся к этому наркотику во время войны, продолжали употреблять его и в послевоенные годы, он был широко доступен.
Популярность некоторых наркотиков может не только расти, но и падать в результате войны. Так, одним из последствий Второй мировой войны был окончательный запрет на легальный кокаин. Во время оккупации США была уничтожена японская кокаиновая промышленность, активно развивавшаяся в 1920-х и 1930-х годах, а также остатки производства коки на Яве, в которую Япония вторглась во время войны. После войны выращивание коки вернулось к своим андским корням и местной потребительской базе. Сильно зависевшие от Германии и Японии как клиентов до начала войны и полностью отрезанные от них во время войны, перуанские производители кокаина-сырца, которые и без того находились в затруднительном положении, были выведены из бизнес-процессов. Но на место легального кокаина быстро пришел нелегальный кокаин: он снова появился на рынке, но уже как чрезвычайно прибыльный наркотик, оборот которого начали контролировать крупные наркодилеры, а не фармацевтические компании.
наркотики и война в украине
До начала войны 2022 года украинские сервисы для людей, употребляющих наркотики, были одними из самых прогрессивных в Восточной Европе и Центральной Азии. Благодаря деятельности неправительственных и низовых организаций к февралю 2022 года около 17210 человек, употребляющих наркотики, получали заместительную терапию. Стоимость некоторых схем антиретровирусной терапии была снижена до 78 долларов на человека в год, а лечение гепатита С было бесплатным для уязвимых групп. Также Украина является единственной страной в Восточной Европе, где налоксон доступен без рецепта. Кроме того, на территории Украины, наряду со стандартными сервисными услугами, действовали программы самообслуживания (стерильные шприцы и иглы можно было брать в автоматах). Сейчас доступ к сервисам затруднен, ограничен, а на отдельных территориях — невозможен.
Весной, в начале войны, были прерваны поставки налоксона и препаратов заместительной терапии. Потребители вынуждены были сокращать дозы замещающих препаратов, а некоторые области, в частности, Харьковская, оказались полностью отрезанными от поставок легального метадона и бупренорфина. Миссия социальных работников и равных консультантов в сфере снижения вреда стала гораздо более опасной и сложной: низовые организации вынуждены были экстренно организовывать эвакуацию людей, которых они поддерживают (часто — под обстрелами), а также доставлять им гуманитарную помощь, медикаменты и препараты заместительной терапии. Волонтерам Альянса за общественное здравоохранение — крупнейшей неправительственной организации Украины в области охраны здоровья — удавалось с риском для жизни ввозить препараты заместительной терапии в Сумскую область, на территории которой присутствовали российские военные. Сейчас гуманитарные конвои доставляют препараты, закупленные Министерством здравоохранения Украины, в доступные для социальных работников регионы, а киевские организации оказывают сервисные услуги как новым пациентам заместительной терапии, так и внутренним беженцам. В прифронтовой зоне ситуация остается кризисной: меняется карта военных действий — прерывается цепочка поставок. Представители общественных организаций Украины опасаются, что весь прогресс в сфере снижения вреда, который был с трудом достигнут за последние годы, будет утрачен. Сильно изменилась ситуация и на черном рынке: так, весной в Киеве средняя стоимость одной дозы возросла более, чем в 10 раз. Работа людей, связанных с наркоторговлей, серьезно затруднена с начала введения военного положения.
В условиях вооруженного конфликта разрушается структура системы здравоохранения, это создает серьезные барьеры для доступа к лечению ВИЧ и гепатита (до войны 22,6% украинцев, употреблявших инъекционные наркотики, являлись людьми, живущими с ВИЧ, а 55% имели в анамнезе гепатит С — это одни из самых высоких показателей в мире). Затруднен и доступ к программам реабилитации — многие реабилитационные центры стали временными убежищами для беженцев из восточных областей Украины.
Что касается оборота и производства наркотиков, после начала войны отмечаются две противоположные тенденции: с одной стороны, дестабилизация приводит к увеличению оборота наркотиков (эти процессы уже затронули оккупированные регионы Украины, особенно Донецкую и Луганскую области), с другой — наркоторговцы предпочитают не рисковать и направляют товар, который шел транзитом через Украину, на альтернативные маршруты. Сбои в поставках уличных наркотиков и препаратов заместительной терапии приводят увеличению случаев передозировок с летальным исходом.
В 2022 году несколько миллионов граждан Украины стали беженцами и внутренне перемещенными лицами. Они столкнулись с двумя ключевыми факторами, подталкивающими людей к проблемному употреблению ПАВ — это психические травмы и нестабильное экономическое положение. Согласно исследованиям, которые проводились в Афганистане и в Колумбии, значительная часть людей, употребляющих инъекционные наркотики, начали делать это именно после вынужденного побега от войны. Беженцы являются одной из наиболее уязвимых групп, многие из них лишены социальной и медицинской поддержки. Прежде всего это касается украинцев, которые вынуждены были выехать или были насильственно перемещены на территорию РФ: здесь они не могут своевременно (бесплатно) получить антиретровирусную терапию, полностью лишены доступа к препаратам заместительной терапии, а также к базовым сервисным услугам для людей, употребляющих наркотики.
До исключения из Совета Европы Россия являлась единственным членом этой организации, не легализовавшим заместительную терапию. Когда российские войска оккупировали Крым в 2014 году, метадоновые клиники были закрыты, и, не имея альтернатив, пациенты вынуждены были перейти на уличный героин и метадон. В течение года по меньшей мере 80 человек из 800 зарегистрированных пациентов метадоновых клиник умерли от передозировок или покончили жизнь самоубийством. Сейчас жители оккупированных территорий столкнулись с гуманитарным кризисом несоизмеримо большего масштаба. Он непосредственно затронул и людей, употребляющих наркотики: речь идет не только о стигматизации и преследованиях, а о насилии и убийствах.
Автор статьи выражает солидарность с проживающими в Украине людьми, употребляющими наркотики, со всеми коллегами и друзьями. Бессмысленный и преступный акт агрессии России против Украины поставил под угрозу бесчисленное количество жизней. Как и во все времена войн и конфликтов, люди, употребляющие наркотики, оказались по отношению к нему особенно уязвимыми.
Мария Романюк
Важные источники:
Peter Andreas «Drugs and War: What Is the Relationship?»
Доклад UBODS «Conflict in ukraine: key evidence on drug demand and supply» (апрель 2022)
Над антивоенным спецвыпуском активно работали:
Все те, кто НЕ поддерживает вторжение в Украину.
Смелые авторы и авторки – Мария, Александр Дельфинов, Тома, Михаил Голиченко, Константин Констанция, Нико Воробьев, Слава, Тимур Мадатов, Мария Амельченко. Спасибо всем тем, кто нам решительно помогал — Яне, Оле, волонтёрам, расшифровавшим голоса улиц, Андрею Павлову, Маргарите и редакторке Любе. Отдельное и уверенное спасибо иллюстраторкам — Лене и конечно новым участницам нашей редакции – нейросетям Dall.e и Midjourney. И победное спасибо за дизайн и воплощение в информационно-коммуникационной сети Интернет — Саше и Стасу.
Главный редактор:
Максим Малышев.